14

переодетый океанским грандом; и при этом столь не сведущий в правилах благородного обхождения, что с первого же шага разоблачил себя вопиющим нарушением этикета. Да и эта его церемонность – разве не похоже, что он просто переигрывает? Бенито Серено – дон Бенито Серено – звучит превосходно. В те времена эта фамилия была хорошо известна во всем торговом флоте Тихоокеанского побережья, она принадлежала одному из самых многочисленных предприимчивых купеческих семейств в испаноамериканских провинциях; многие его члены носили высокие титулы – своего рода кастильские Ротшильды, имеющие именитых братьев или кузенов в каждом крупном порту Южной Америки. Этот человек, называвший себя именем Бенито Серено, был еще сравнительно молод, лет двадцати девяти или тридцати. Блудный сын, младший отпрыск славного мореходного дома – самая подходящая роль для дерзкого и талантливого негодяя. Но этот испанец болен и слаб. Все равно. Известно, что искусство ловких лицедеев подчас способно подражать даже смертельному недугу. Подумать только, под этим младенчески беспомощным видом прячутся могучие злодейские силы и бархатная его одежда – как бархатная лапа хищника, в которой скрываются когти.

        Эти сравнения пришли на ум капитану Делано не в ходе размышлений, не изнутри, а снаружи – вдруг упали на него, точно иней, и так же вдруг растаяли под воссиявшим солнцем его доброты.

        Еще раз взглянув на дона Бенито, который в эту минуту стоял за люком и видна была только его голова, обращенная к нему в профиль, капитан Делано был поражен чистотой его черт, истонченных нездоровьем и обрамленных благородной узкой бородой. Прочь подозрения! Перед ним истинный отпрыск истинного идальго Серено.

        В великом облегчении от этой и других еще более прекрасных мыслей, гость с равнодушным видом стал прохаживаться по высокому юту, напевая чтото себе под нос и изо всех сил стараясь не показать, что счел было поведение дона Бенито невежливым и даже подозрительным. Ибо подозрения эти были выдуманы и действительность пусть не сразу, но непременно их рассеет; небольшое, но загадочное недоразумение вскоре разъяснится, и тогда ему, конечно, придется пожалеть, если он сейчас позволит дону Бенито догадаться о своих недостойных вымыслах. Словом, не следовало заранее отказываться от благоприятного решения этой испанской головоломки.

        А вскоре испанец, попрежнему поддерживаемый слугой, вернулся к своему гостю и, отворачивая бледное, сумрачное лицо, словно смущенное более обычного, своим странным сиплым шепотом повел с ним следующий странный разговор:

        – Могу ли я узнать, сеньор, как давно вы стоите в этой бухте?

        – Всего лишь дня два, дон Бенито.

        – А из какого порта вы теперь идете?

        – Из Кантона.

        – И там, сеньор, вы обменяли тюленьи шкуры на чай и шелка, так вы, кажется, сказали?

        – Да. На шелка главным образом.

        – И в придачу взяли пряности, я полагаю?

        Капитан Делано замялся, но ответил:

        – Да. И немного серебра. Но так, самую малость.

        – Гм. Да. А могу ли я узнать, сеньор, сколько людей у вас в команде?

        – Общим счетом двадцать пять человек, – ответил капитан Делано, удивленно подняв брови.

        – И в настоящее время, сеньор, все на борту, я полагаю?

        – Все на борту, дон Бенито, – подтвердил капитан, на этот раз не колеблясь.