из пределов христианского цивилизованного мира неизбежно приводит человека в то состояние, в какое ввергнул его некогда господь бог, а именно в состояние так называемого варварства. Настоящий китобой – это варвар, не хуже какого нибудь ирокеза. Я и сам варвар, подчиняюсь одному только царю каннибалов, да и против того готов взбунтоваться всякую минуту.
От прочих людей домоседа варвара отличает редкое прилежание в ремёслах. Древняя гавайская боевая дубинка или весло острога, украшенные самой что ни на есть замысловатой и диковинной резьбой, представляют собой такое же великое достижение человеческого упорства, как и Латинский Лексикон. Ведь вся эта сказочная путаница деревянных кружев была создана при помощи какого нибудь осколка раковины или акульего зуба; она стоила долгих, упорных лет долгого, упорного труда.
С белым варваром мореплавателем дело обстоит точно так же, как и с варваром гавайцем. С тем же самым удивительным долготерпением и тем же самым единственным акульим зубом ножом вырежет он вам свою костяную скульптуру, быть может, не столь искусно, но столь же густо покрыв её узорами, как и древний дикарь грек, трудившийся над щитом Ахилла213, и придаст ей тот же варварский и соблазнительный дух, какими полны гравюры славного немецкого дикаря Альбрехта Дюрера214.
Киты деревянные, то есть киты, вырезанные в профиль из тёмных брусков благородной древесины, которая в Южных морях идёт на изготовление оружия, нередко встречаются в кубриках американских китобойцев. Иные из них выполнены с большим искусством.
В старинных островерхих загородных домах можно видеть иногда бронзовых китов, подвешенных за хвост вместо дверного молотка. Тут всё зависит от привратника; если он склонен к сонливости, то лучше всего воспользоваться «китом наковальней». Однако эти молоточные киты редко представляют собой ценность с точки зрения их правдоподобия. На шпилях некоторых старомодных церквей можно увидеть жестяных китов, установленных там в качестве флюгеров, но они вознесены на такую высоту и к тому же, в сущности говоря, так очевидно несут на себе надпись «Руками не трогать», что рассмотреть их как следует невозможно и судить об их достоинствах затруднительно.
На костлявых, ребристых участках земли, там, где у подножия высоких гор причудливыми грудами разбросаны по равнинам обломки скал, нередко можно встретить застывшие формы, подобные окаменевшим левиафанам, наполовину погружённым в море травы, которая ветреным днём зыбится вокруг них кольцом зелёных бурунов.
В гористой местности, где путешественника неизменно окружают возвышенные амфитеатры, в изломанных очертаниях гор там и сям можно заметить по дороге, если найти удачное место, едва различимый силуэт кита. Но только, чтобы увидеть его, нужно быть китобоем до мозга костей; кроме того, если вы хотите вернуться и взглянуть на него ещё раз, необходимо заблаговременно засечь точную широту и долготу того места, откуда вы его в первый раз заметили, потому что зрелища эти всецело являются игрой случая, и вторичное открытие вашего прежнего местонахождения потребует немалых трудов; подобно тому как Соломоновы острова по сей день для нас terra incognita215, хотя там некогда прохаживался в своих крахмальных брыжах Менданья216 и их описывал ещё старик Фигероа217.
Когда же возвышенный предмет заставит нас устремить взор ввысь, то и там, в небесах, среди звёзд, вы увидите очертания великих китов и китобойных кораблей: так восточные народы, из года в год занятые мыслями о войне, видели в облаках целые сражающиеся армии. На Севере я гонялся вокруг Полюса за левиафаном, который кружился и кружился, уходя от меня в сверкании светящихся точек, впервые его для меня очертивших. А под лучезарными антарктическими небесами я на борту
